«Газаневщина» (серия «Авангард на Неве»)

«Газаневщина» (серия «Авангард на Неве»), авторы-составители — Анатолий Басин и Лариса Скобкина. ООО «П.Р.П.» Санкт-Петербург, 2004, издание 2-е (отрывки из книги)

(стр. 18)
Когда Родион Гудзенко собирался жениться (на своей теперешней супруге), ему пришлось отбивать ее у гардемарина-фрунзака по фамилии Жолудзь. Все курсанты морских училищ - довольно здоровые ребята, и справиться с ними не очень легко, особенно хлипкому Гудзе. И он пригласил для этого Ф.С. Дело было так: Гудзя пришел на квартиру к Жолудзю, когда тот был на побывке дома. Позвонил к нему и вызвал для разговора на лестничную площадку. Жолудзь, увидев, что его вызывает какой-то хлюпик, спокойно вышел с ним разговаривать. Ф.С. стоял этажом выше. Как всегда, он был в кожаном пальто и с портфелем, в котором лежало 4 кирпича. Когда Гудзя (в тонах поросячьего визга) стал разыгрывать скандал с Жолудзем, Феликс стал чинно спускаться по лестнице. И когда Жолудзь обратился к нему: «Товарищ, что это хулишка ко мне тут пристает?», то Феликс ударил Жолудзя портфелем по голове, тот упал. А Ф. с Гудзей спустились вниз. После этого дорога для Гудзи было открыта. Я не хочу сказать, что Ф. убил Жолудзя. Ничего подобного не было. Просто Жолудзь после этого решил не вязаться с людьми, способными на такой экстремизм.

В те времена (40-е годы) в бане стояли сотенные очереди, а Ф.С., талантливый звукоподражатель, решил помыться. Вне очереди. Он взял с собой Гудзенко, который вел его под руку. А из себя он разыгрывал инвалида с двумя протезами ног: переставляя свои собственные ноги не сгибая, он имитировал скрип протезов. Он прошел мимо всей очереди, где мужики бдительно следили, чтобы никто не влез: только инвалиды могли пройти вне очереди. Все удалось Ф.С. до тех пор, пока он не разделся. И мужики в бане, с состраданием смотревшие на бедного молодого человека, озверели, обнаружив, что их одурачили. Он был избит шайками и полуголым выгнан на улицу. Мимо всей очереди в одних трусиках. У Гудзи хватило хитрости не раздеваться: «Ну вот, я довел. Я пошел назад».

(стр. 19)
Однажды на Гудзю и Ф.С. в Екатерининском саду напала банда хулиганов: они стойко оборонялись, но Гудзя получил удар ножом в бровь (к виску) и, обливаясь кровью, свалился на скамейку. Тогда разъяренный Ф.С. схватил одного из хулиганов поперек туловища себе подмышку, так что перед его лицом дрыгалась и торчала задница. Вынул из кармана только что купленную для сбривания юношеского пуха опасную бритву и стал водить ею по заднице этого мерзавца, как бы играя на виолончели. Защитой ему от остальных нападающих хулиганов служили дрыгающие ноги визжащего истязуемого. После этого Ф.С. бросил наказанного драчуна, поднял со скамейки Гудзю, и вместе они убежали. Придя домой, они обмыли кровь с лицо Гудзи и обнаружили, что рана очень широкая, и глубокая, и чуть не задевающая глаз. Кое-как перевязавшись, они пошли в травматологический пункт. Нужно сказать, что это было очень позднее время - около часа ночи. Травматологический пункт был пуст. Они прошли по коридору, вошли в операционную, открыли дверь и, к ужасу своему, увидели искаженную от боли рожу хулигана, лежащего на операционном столе, над оголенной задницей которого склонились хирурги. Они опрометью выбежали из травматологического пункта. И шрам у Гудзи зарастал сам собою, без вмешательства медицины.
(А. Арефьев)

С 41 был в Полтаве. Вывезли из Ленинграда. Жил воровством продуктов на базарах. Попрошайничал. В 44 году, когда Полтаву освободили, стал сыном полка. В 45 году, с рекомендации маршала Конева, был направлен в Ленинград, был принят в Суворовское училище, которое закончил. Поскольку все время говорил о своем желании покинуть СССР (в кругу так называемых друзей - накопить денег, накупить 1000 презервативов и улететь на них), в лагере Мордовии познакомился с философом Андреевым, с которым переписывался по выходе. (Ю.Н. со слов Гудзенко)

В погожий день, в узких брюках начала 50-х, пройтись по набережной Фонтанки (или Грибоедова, или Мойки), встретив элегантно одетого, с лицом Николая Второго, Гудзю - впечатление, подыгрывающее тебе, и, что самое главное, ты — ему. За этот перформанс, повторявшийся не один год, Гудзя, похожий лицом на монарха, поплатился годами лагерей. Это не тот перформанс, что сейчас, когда в лучшем случае тебя отметит Скобкина в каталоге Фестиваля современнейших видов искусств. (А.Б.)

(стр. 20)
Уже с 47 года мы были художниками. Нам не хотелось много знакомств. 52 год. Преловский шел по делу Платона, и на других должен был капать. Вадимка хотел вешаться. Вадимка Преловский стал ходить в Публичку. Однажды я вошел в кафе-автомат: там Лапоть стоит, и перед ним жиденок какой-то. И перед ним стакан водки. Лапоть: Родион, вот Мандельштам, он давно хочет с тобой познакомиться. Мандельштам: Хочешь водки? Мы выпили с ним по стакану. Дернули. Зашли ко мне. Показал живопись. И мы с ним пошли по Фонтанке к нему. И пошли, пошли. Начали болтать о поэзии. Я ему стал читать обэриутов, Заболоцкого. А он остался на Гумилеве. Мы пришли к нему домой. Там была мама. Сели на кухне. Я понес Гумилева, сказал - для гимназистов поэт. Боролись. Алик стал соглашаться: «Я знаю - руки на фиолетовой стене... Можно играть».

И при мне Алька написал гениальные стихи: «У луны фарфоровые плечи...»Вот что значит гениальный поэт.

«Алик, это гениально. Вот ты намолол, а все как здорово». А потом мама-химик ушла на работу, и мы пошли спать. Спали днем нос-в-нос. А Алька мне сказал: «У меня палочки летят. В открытой форме». Он меня называл на «Вы» еще. «Алик, - сказал я, - у меня мама умерла от туберкулеза, а папа целовал ее на смертном одре. А можно и в трамвае заразиться». И меня он поразил эрудицией. Он все знал насквозь. Он поразил меня полетом. Он летел. И очень сильный.

52 год. Ул. Марата. Маленький жиденок встал на дыбы, когда нас окружила толпа. Значит, придется драться. Нас побьют. Но обошлось. Я сказал, что позову милиционера. Алик был выносливый выпить. Алик был красивый очень. Умница. Все понимал враз. Выпили водки по стакану. Вышли с кухни. Шлялись. Пошли к Ареху - рядом. Арех прекрасный парень. Арех не поверил: «Гудзя, ты выискиваешь всякое дерьмо». Нехотя оделся. Но, увидев Альку, оценил сразу же: «Да, Гудзя, ты прав». Потом я просто жил у Альки. И мы все время гуляли по Неве. Везде. Мне он написал стихотворение «Гороскоп». «Алик, - сказал я, - «прохвост» не получается - уметь надо. «Говно» - можно, «дерьмо» - пожалуйста. (Родион Гудзенко)

ТЕБЕ И СЕБЕ
Р. Гудзенко

Гороскоп составляется просто,
Отрывают от неба кусок
И играют созвездьями в кости,
Так что искры летят в потолок.

Гороскоп составляется просто,
И когда среди ясного дня
Есть звезда у любого прохвоста,
Быть должна, значит, и у тебя.

Я составил тебе гороскоп,
И от радости еле не плачу.
Оказалось, что ты не умрешь,
А уедешь куда-то на дачу.
(Р. Мандельштам)